Стив Маккуин даёт огромное интервью журналистам блога The Playlist, где рассказывает о своём фильме «Двенадцать лет в рабстве» и с прежним восхищением говорит о своём актёре Майкле Фассбендере и новых совместных планах.
Как вы впервые узнали о Соломоне Нортапе?
Мне хотелось рассказать о рабстве. Я думал о том, как подступиться к этой теме. Свободного человека похитили и сделали снова рабом. Но самое интересное для меня было заставить зрителя пойти за ним и стать тем человеком.
Я работал над сценарием с Джоном Ридли, и работа хорошо продвигалась, но требовалось время. Но однажды моя жена, историк, предложила посмотреть реальные исторические свидетельства рабства. Мы оба начали поиски, и она принесла мне книгу «12 лет рабства» и сказала: «Кажется, я нашла». Невозможно выразить словами моё состояние — у тебя есть идея, которую ты держишь в напечатанном виде в руках. Меня трясло. Каждая страница звучала как откровение.
Я живу в Амстердаме, где Анна Франк считается мировым сокровищем. Когда я получил эту книгу, я подумал: «Господи, это Анна Франк ста годами ранее. Почему я никогда не слышал об этой книге?» Однако, как выяснилось, никто об этой книге понятия не имел. НИКТО. И мною овладела страсть перенести книгу в фильм.
О рабстве и раньше снимали кино, например, «Корни», но такой решительной трактовки не было. Вы не думаете, что понадобился британец с взглядом со стороны, чтобы снять такой фильм?
Думается, всё намного сложнее. Мои родители из Гренады, отец и мать, это место, где родилась мать Малькольма Икс. Моя мать из Тринидада, где появился термин «Чёрная сила». Гарри Белафонте с Ямайки. Маркус Гарви – тоже. Огромная часть моих родственников живёт в США, поэтому всё не так просто. Это не потому что я британец. Это потому что я часть этой диаспоры.
В фильме есть жестокие сцены. Вы как бы говорите: «Вам надо это увидеть, надо на это посмотреть». Вы это хотели сказать, заставляя камеру подолгу всматриваться в трудные сцены?
Именно. Я режиссёр, и я сам задумываюсь над вопросом: Когда наступает предел выдержки? Иногда надо зайти за этот предел, чтобы его схватить. Когда уже «достаточно». Заходя за такой барьер, ты заходишь за болевой барьер человека. В книге Соломон висит весь день. Мне хотелось заставить зрителя это почувствовать, хоть на долю секунды, сделать всё, что было в моих силах.
Вы сверялись с первоисточником?
Я уверен, что если бы снял это как в книге, то это был бы перебор. Я знал, что надо подходить избирательно и от чего-то отказывался, потому что это мешало истории. Отвечая на ваш вопрос, говорю: Я был вынужден осторожничать, но это того стоило. Потому что именно тогда возможна кульминация в конце фильма, когда Пэтси избивают кнутом. Мы подошли к этому медленно.
Совершенно точно. Но ведь вы могли показать гораздо больше, но не стали.
Я счастлив уже тем, что снял. И я себя совсем не ограничивал.
Как всё это отразилось на актёрах? Думаю, им пришлось столкнуться с преодолением.
Я люблю создавать обстановку, и физическую и умственную – такой я человек. Не то, чтобы я делаю это намеренно, просто мне нравится так жить и работать. Начиная от еды, грима, причёски, гардероба, до электриков, освещения, звука – это всё наше, мы все вместе, товарищество и доверительность. Я стремлюсь создать такую обстановку, где люди чувствуют себя надёжно, где актёры хотят экспериментировать, ошибаться. Даже лучше, если ошибаться. Именно этого я всегда добиваюсь.
Я не могу работать в обстановке жёсткой иерархии. У нас должна быть обстановка любви. Пусть звучит банально, но так оно и есть, в мире так мало любви. В таком окружении актёры готовы много вкладывать и готовы пройти ещё одну дополнительную милю трудной сцены, чтобы в конце рабочего дня обнять друг друга, пойти выпить вместе и просто быть вместе.
Поразительно как много у вашем фильме сцен, где в руках у рабов смертельные орудия труда – молотки, косы – но из-за сломленной воли они ни разу не поднимают их против своего хозяина.
Недаром звучит песенка о надсмотрщиках. Эту песню напевает Пол Дано: «Вы посмеете сбежать, вы посмеете уйти, надсмотрщики вас настигнут. Беги, негр, беги». Вот так он в них вдалбливает психологический ужас, когда они берут в руки ножи и косы. Когда такой побег случается, беглеца находят и делают из него показательный пример для всех остальных.
«Джанго освобождённый» выглядит слоном в посудной лавке. Я даже думаю, что ваш фильм должен был быть первым или его вообще снимать не следовало. Трудно сравнивать апельсины с яблоками, но скажите пару слов о «Джанго».
Я встретил Квентина Тарантино в Новом Орлеане, где он и я снимали свои фильмы. Он уже заканчивал съёмки, а я готовился начать. Он мне сказал: «Надеюсь, что будет ещё один фильм о рабстве». А я в ответ: «Конечно. И ещё фильмы о гангстерах. И ещё один фильм о ковбоях». Это всё.
Вы можете рассказать о процессе отбора актеров? Кастинг прошёл быстро? Вы всегда имели в виду Чиветела Эджиофора?
Для меня это единственный Соломон Нортап. Я искал именно этой нежности, этой человечности. Зная наперёд, как эти качества будут подвергнуты жестокой проверке, мне нужен был человек, умеющий удержать их на протяжении чрезвычайных испытаний, запредельных мук. Он был единственным актёром.
Найти Люпиту (Нионго в роли Пэтси) равнозначно поискам Скарлетт O’Хара, не меньше. Мы посмотрели более тысячи девушек. Франсин Мейслер, директор по кастингу, буквально охотилась за ними повсюду, и каждый день приводила 20-50 актрис. И вдруг она. Мы все поняли, что это «она»
Можно поговорить о вашем операторе? В фильме так много кадров похожих на живопись.
Я работаю с Шоном Боббитом уже тринадцать лет – он удивительный кинематографист. Но факт в том, что мы знаем, чего хотим добиться и много говорим. Мы не работаем с архивами, мне это неинтересно. Это всё находки и озарения, и мы прекрасно это реализуем вот уже тринадцать лет. Думаю, поэтому мы так быстро работаем. Люди говорят, что мы быстро работаем. Но мне кажется, это как Олимпийские игры: ты тренируешься большую часть времени, потом звучит выстрел, и ты выступаешь. Вот как это работает.
Все ваши сцены уже заранее были расписаны в сценарии?
Нет и нет. Потому что ты пишешь сценарий в Нью-Йорке или в Амстердаме, а потом приезжаешь на место съёмки, и это совсем не соответствует твоему видению. И это здорово, это заставляет думать: «Как же мне теперь снимать?» И это освобождение. Ведь я не иллюстратор, я режиссёр. Сценарий это место для отступления, для разнообразия.
Хочу признаться, что ваш фильм просто феноменален. Пришлось по-настоящему рыдать во время просмотра.
Пол Джаматти до этого не видел фильм и рыдал у меня на плече. Это была удивительная премьера.
Трудно воспринимать свою работу? Или вы думаете: «Они актёры, это их работа?»
Не знаю. Если ты как артист не можешь сыграть такое, то и не будет такой истории. А в нашем случае их можно только похвалить за их смелость.
Брэд Питт и его продюсерская компания Plan B были первыми в ваших проектах? Как вы на них отреагировали?
Да, они звонили ещё во время съёмок «Голода». Разве это не приятно, что кто-то интересуется вашей работой? Особенно, если вы в Европе. Для нас Голливуд равнозначен Мекке, поэтому, когда кто-то стучится в твою дверь на твоём самом первом фильме…
Нас обхаживало много народу, но компания Брэда была заинтересована именно работать с нами над съёмками фильма. Они нам постоянно звонили, и я понял, что это серьёзно.
Вы уже знали, кем будет Брэд Питт в вашем фильме? Что он будет хорошим парнем?
Да, хорошим парнем. Но чтобы Брэд и Майкл были вместе на экране, вот что мне было особенно важно. То, как они вместе в сцене приготовления мяса и картошки, это как поединок на ринге. Именно герой Брэда, Басс, задаёт, я надеюсь, те вопросы, о чём думает зритель. Он единственный способен вербально противостоять Эппсу (Фассбендер) в конце.
Вы сняли фильм о голодной забастовке, о сексуальной зависимости и эпическую драму о рабстве. Не хочется теперь сделать что-то лёгкое? Или вам это совсем не интересно?
В следующий раз я сниму мюзикл. Я хочу очень снять мюзикл. Вот что я сниму в следующий раз.
Уже есть идеи?
Я подумаю над этим. Но я хочу, чтобы в мюзикле был Майкл.
Разве он умеет петь?
О, да, он замечательно поёт! Господи, как имя этого парня? (Маккуин поёт песню What a Fool Believes) Майкл Макдональд? Он будет фантастическим Майклом Макдональдом.
Фассбендер, Фассбендер. Расскажите о нём.
Он как Мики Рурк или Гари Олдман – он самый значительный актёр своего поколения. Люди хотят быть рядом с ним, хотят быть на него похожими, хотят стать актёрами из-за него, вот он какой, наш Майкл Фассбендер.
